Хотелось спать. В смысле, работать тоже хотелось. Заготовка так и просилась в руки, требуя продолжать ее и, наконец, вдохнуть в нее жизнь. Но спать уже хотелось больше, чем работать. Бросив кожаные, в черных точках от искр, перчатки на наковальню, Феанаро ополоснулся в бадье с прохладной водой и, наскоро заглянув в кабинет, пришел к выводу, что все - подождет. До завтра. В окне, вдалеке сверкал серебристой синевой Тельперион. 
Он постарался выбросить из головы дела сегодняшние и недобитую заготовку и наглую руну, идеальный вид которой все ускользал, и направился к себе. Дом спал. Где-то в дальних комнатах чувствовался кто-то из мальчишек, но это был уже не гомон и беготня, а вполне себе созидательное русло. Ну, ничего не поделаешь, если ребенок приходит в состояние сосредоточенности только к серебру. Для детей это нормально. Огненный дух усмехнулся. Его дети его радовали. Особенно, когда попадались ему.
Нерданель, наверное, уже ждет. У несравненной супруги, в отличие от ее неугомонного мужа не было проблемы позабыв обо всем на Арде впадать в экстаз сотворения. Однако комната была пуста. Только свеча теплилась на подоконнике. Старший сын Финве прошел к ложу. Покрывало странно подергивалось, точно там лежало что-то живое, однако усталый мастер не обратил на это никакого внимания. Присев на край постели, он собрал складки плотной матери,и и по тому, как больно и как-то обидно кольнуло пальцы, понял, что совершил ошибку.
Что-то фыркнуло, покрывало шустро дернулось и поползло с края постели, Финвион вскочил. Расписная ткань упала с каким-то совершенно нехарактерным стуком, и как-то подозрительно зафыркав поползла дальше под кровать, но, не скрывшись там целиком, остановилась. По доскам пола протопотали легкие лапки. Обомлевший эльф сунул ноющие пальцы в рот. Языком ощутил на подушечках кровь. Этот солоноватый, похожий на морскую воду, привкус отрезвил его. Быстро, пока неизвестное и колючее не убежало уже окончательно и не избегло расплаты, Огненный дух нырнул в темноту, из-под которой раздавалось фырканье и топот.
Ну, попадись мне! - думал он шаря в пыльной ночной обители ботинок и уроненных свитков. - будешь знать, как тайком и обманом пробираться в чужие дома.
Мысль проанализировать ситуацию, прежде, чем нырять за злостным нарушителем так и не посетила многоумную голову нольда. Следствием чего из-под ложа раздался вполне закономерный вопль:
- Куда?! А ну стоять! Ай, зараза!..

Отредактировано Куруфинве Феанаро (2016-12-25 18:49:40)

Краем уха шарящий под кроватью Феанаро услышал осторожные шаги и тоненький скрип открываемой двери. Слишком легкие для Нэрданель шаги, слишком неуверенный скрип петель... Чутье не подвело — голос, который он услышал, принадлежал Тьелкормо. И тут же все встало на свои места. Феанаро тряхнул головой и вылез из-под ложа. Вид у него был, должно быть, презабавнейший. Чуть испуганная мордашка сына маячила в щели между дверью и косяком. Палец чуть кровил — видимо, попытка поймать проскользнувшего в дальний угол зверя, которая и вызвала крик души, была почти удачной.
- Мне следовало догадаться сразу, что подарок от тебя... - Он с досадой сунул палец в рот. - И я безмерно благодарен тебе за него, - Феанаро чуть усмехнулся, - но не поможешь ли ты мне его добыть оттуда? - он указал на темное чрево подкроватья, откуда доносилось фырканье не диверсанта, но гостя. - Ему там, должно быть, печально и страшно.
Легкий ветерок донес из приоткрытого окна запахи серебрящегося сада. Под кроватью что-то зашелестело и затопотало, а старший нолдо припомнил, что позавчера уронил туда свиток, да так и забыл. Видимо, колючка нашел и решил, что это ему. Тонкости в обращении с ежами он объяснит отпрыску потом, когда они добудут этот подарочек. Сейчас же дело за малым.

Феанор уже открыто усмехнулся, обнял проказника, и потрепал по вихрам. Он догадывался, что рано или поздно его третий сын начнет не только близко знакомиться с дикими зверями, но и приносить их домой, дабы родители и старшие браться тоже могли познакомиться с ними. Но не ожидал, что это случится так скоро. И так досадно. Еж был маленький, но даже Огненный дух, не настолько интересовавшийся лесными животными, мог предсказать, сколько неприятностей может учинить этот зверек. Начиная с того, что любит он все же Серебро, а вот эльфы, предпочитают в это время спать. И топот и фырканье не способствуют здоровому сну. И заканчивая тем, что наступить, или сесть, на колючую спинку ежа не будет мало приятного — по крайней мере штанам точно, не говоря уже про спинку. А еще ёжики хищники, которым должно охотиться самим.
- Спасибо, - уже без сарказма в голосе проговорил Феанаро, выпуская готового разреветься ребенка — вот уж сырость разводить на сон грядущий вообще казалось ему не самой лучшей идеей. - Я правда ценю твою доброту. Только больше так все равно не делай. Представь себе, каким большим и непонятным кажется ему то, что он видит. А будучи неразумным он не умеет понимать сам, что мы не хотим причинить ему вред. И ты не сумеешь объяснить ему, что сам того не желая он может причинить вред кому-нибудь в доме. Диким животным должно жить там, куда их поселила Кементари. Поэтому добывай своего маленького хищника и пойдем вернем его домой.
Мальчуган нырнул под кровать и стал оттуда дозываться свое сомнительное сокровище, которое, положа руку на сердце, Феанаро все еще был готов выкинуть в окно, как бумажный мячик, и только нежелание огорчать ребенка удерживало его от столь жестких мер.

Огненный дух усмехнулся пылкости ребенка в защите своего подопечного. Он сам когда-то доказывал, что вот этот булыжник просто обязан жить с ним, потому что в нем марганцевые прожилки и слюдяные блесточки, и еще интересный лишайник сверху, а сам он мраморный и желтовато-коричневый. Этот булыжник до сих пор живет с ним. В кабинете, на столе. Прослеживание разводов на его поверхности помогает думать. Он протянул руку и пальцем погладил ежа по голове. Черный влажный нос дернулся в его сторону, глазки-бусинки моргнули.
- Не думаю, что Йаванна и Ороме обидятся, - отец усмехнулся и посмотрел на сына. - Скорее, они порадуются. Только жить ему все же лучше в саду, потому что молоком и хлебным мякишем сыт он не будет, а наступить на него голой пяткой, когда ты пойдешь ночью воды попить, а он - поохотиться, тебе не захочется... опять же, в саду слизни и прочие насекомые, которые ему полезнее, чем молоко, - он слабо представлял, как объяснить, что дикому, пусть и доверчивому зверьку лучше жить там, куда его доброй рукой поселили создатели. В конце концов, он сам оставил тот мраморный булыжник дома. И сокола через несколько лет он тоже оставил дома, пусть тот и жил в специальном домике, а потом и вовсе улетел. - Кроме того, сейчас у него самое охотничье время, так что давай его в сад отнесем и поставим блюдце молока рядом с крыльцом, - он снял в волос сына клок пыли и стер с щеки серое пятно. - Так он сможет прийти к тебе, а в саду ты его быстро найдешь.
Феанор поднялся с пола и протянул руку, приглашая вместе провести ежа к его новым охотничьим угодьям.
- Кстати, - заметил он,  с легкой улыбкой глядя на нежное выражение лица сына, - у ежей принято жить в одиночестве, чтобы не мешать друг другу охотиться.

Феанор усмехнулся и позволил утянуть себя через дверь, однако после этого взял на себя ведущую роль. Прежде, чем отпускать ежа в свободное плавание, стоит подготовить плацдарм. Опять же малыш обещал зверю молока, следовательно, стоило выполнить обещание сразу же.
- У меня некоторое время жил сокол... Он был довольно своенравным любимцем, - Пламенный прошел к кухонной двери. - А потом и вовсе улетел. Как сказал мне Охотник, сокол хотел найти себе подругу... И я решил, что это достойная причина, чтобы покинуть меня. - он достал кувшин молока, окутанный чарами холода и голубоватое, переливающееся в отсветах Тельпериона, блюдце. Оглянулся на Тьелко и пришел к выводу, что лучше пусть он не отпускает своего нового друга с рук — больше шансов, что колючий хищник отправится туда, куда решено, а не под кухонный стол и в дальнейшее путешествие по дому. Затем налил в блюдце густое сладко пахнущее молоко, перламутровой лентой покидающее кувшин.
Идея войти в свиту Ороме его ничуть не удивила. Кто как не охотник знает, чем дышит каждый нос в лесу? Для его третьего сына эта дорога была самая очевидная... И пускай он надеялся, что однажды все его дети пойдут по хотя бы одному из путей, который проторил он сам.
- Думаю, для тебя этот путь самый лучший для тебя... Впрочем, время покажет, - он подцепил блюдечко и повлек сына к выходу из дома. - Я думаю, если этот зверь поселится у нас в саду, это будет самый лучший выход — и ты сумеешь к нему прийти и он всегда сможет прийти к тебе.
Через несколько метров от крыльца, дорожка ответвлялась и, легко изгибаясь, уводила к арке, образованной двумя дубами, отмечавшими прихотливую паутину тропинок между деревьев, что именовалась садом. Под одним из дубов огромный валун алого гранита вывернулся из земли и Феанор остановился рядом, ожидая, пока сын догонит его.

Он помолчал, чуть задумавшись. Вопросы вызвали в памяти жгучую обиду и тоску, которую он ребенком испытывал по ушедшему другу. Но те времена давно прошли и теперь это было лишь чуть кусающее чувство разочарования.
Когда сын потянулся за блюдцем и Пламенный вложил хрупкую посуду в маленькую ладонь, ему захотелось как-то ободрить сына и он положил руку на чуть встрепанную светлую макушку и только потом заговорил.
- Ты неправ, думая, что Охотник посчитает тебя недостойным. Мне кажется, - слова таяли в ночной темноте, точно снежинки, занесенные в тепло, - такой, как ты, который стремится откликнуться добротой на каждое движение души животного, не может не прийтись ему по душе.
Феанаро знал, что волки могут быть опасны, если думают, что пришелец представляет им угрозу, или голодны. Однако не в Блаженных землях Амана, где Валар ведают каждой травинкой, слышат, как бьется каждое сердце, что создано их мыслью. Однако сына следовало предостеречь и, возможно, отдать в учение к Великому охотнику уже сейчас, чтобы его понимание стало наиболее полным, а рука, оставаясь ласковой, была тверда в защите самого себя и тех, кто будет с ним. Ведь всякое живое существо требует не только ласки, но и силы. Даже эльдар.
- Ты всегда сможешь прийти и послушать его сказки - о том, как прошел его день и поведать ему, как прошел твой, - заметил Феанаро. Его тоска по безвозвратно улетевшему другу кольнула глаза и он посмотрел на сверкающее звездное ожерелье раскинувшееся в темном небе. Однако в сердце шевельнулась и радость - как бы там не повернулось дальше, какой бы путь не избрал Тьелкормо, он сумеет защитить свою дружбу. - Разве не это самая приятная часть дружбы - возвращаться к ней раз за разом?
Он улыбнулся, посмотрев в лицо сына, озаренное далеким голубовато-серебряным сиянием Древа. В кронах прошуршал ветерок. Чавкал молоком ежик. На траву опускалась роса. Он протянул руку, предлагая за себя уцепиться. Было еще кое-что, что следовало уточнить.
- Сын, обещай мне, что больше не будешь ходить за волками один, пока не научишься, как следует защищаться, - Феанаро чуть запнулся. Он не боялся за сына - волки, в большинстве своем, спокойно относятся к детям, если те не выказывают излишнего любопытства, - но если бы они поняли друг друга превратно... Думать о таком не хотелось, однако следовало проговорить это сейчас. - И мне, и аммэ было бы очень печально, если бы ты и они не сумели договориться между собою.