С каждым отмеренным Смешением - улыбка отца становилась лишь дороже, пусть и не реже. Но кроме этого, гордость и одобрение, светящиеся в глазах Финвэ, согревали... обоих. Это тоже было важно; Нолофинвэ улыбнулся в ответ тепло и с сыновьим почтением склонил голову кратко.
Спешить некуда, и Нолофинвэ ждал слов отца - смотрел теперь на озеро, до тех самых пор, пока Финвэ не заговорил. Тогда взгляд снова устремился на собеседника: уловить в лице настроение.
Отец умел ответить кратко и полно одновременно. Потрясающее умение, которое хотелось перенять. Сейчас мысли были заняты иным, а услышанное разбередило ещё сильнее - так, что просто задать интересующий вопрос оказалось недостаточно. Раз уж зашла тема и отец готов говорить...
Нолофинвэ очень хотелось его понимать.
- Каково это, отец, без света и пути? Это не то, что я  - что мы, родившиеся под сенью Древ и благословением Владык, - можем себе представить... Должны ли мы? Отец, мне неясно будущее - но кажется, что прежде стоит понять, сколь возможно, прошлое. О Куивиэнен вспоминают и радостно, и скорбно; и ты тоже, отец. Со всей красотой мира, восторгом открытия и созданием речи... наряду с этим длилась война, - если можно назвать войной - у эльфов не было ни силы, ни единого шанса ответить, лишь защищаться; получилось. - Ведь это... страшно?
Нет уверенности, что слово подобрано верно; подобного чувства, подобного состояния Нолофинвэ не знал и мог слышать лишь отголоски в звучании фэар. И все же сердцем он знать никак не мог - и в вопросе была свойственная тому наивность.

Доверие отцу - полное и безоговорочное. Нолофинвэ без раздумий опустил веки, погрузившись в темноту.  Прикосновение отца показалось теплее - и ещё острее стало его исчезновение, словно руку обдало жаром и холодом и вместе. Но отец был здесь, конечно. Нолофинвэ улыбнулся, чувствуя его: как что-то очень теплое рядом; а ещё дыхание, голос - слух второстепенен.
А еще шум листвы, птичья песня с деревьев, с небес, а вот озеро почти что молчит: ветра мало, здесь, где выше, он треплет ветви, но вот у водной глади воздух стоит. Это Нолофинвэ знал и раньше.  Глаза помнили и дорожку, её камни и случайные неровности - так что  и первый, и третий раз шаг был уверенным.
Нет, так не понять. А если не знать,  что под ногами - мозаичный узор из камней? Что земля, не вода? Не телом, душой.
Услышав, как созвучны собственным мыслям слова отца, Нолофинвэ вновь задумчиво улыбнулся.  Впрочем, вопросов прибавилось.
- Не одной жизни? Ты говоришь, как правитель?
О потерях среди народа.
Да. Новую сложнее - а когда путей нет вообще? Но ведь теперь они всегда будут. Валар научили их. Валар... кажется, и своим последним решением они открыли новый путь.
Нолофинвэ поднял веки и чуть прищурился, свет не резал глаза, но стал ярче. И снова привычным через мгновение.
- Прийти сюда - почему? - с искренним удивлением переспросил Нолофинвэ, обернувшись к отцу. Тот улыбался - смеется над былым страхом?

Нолофинвэ смотрел на отца, но не мог понять сокрытого в его взгляде.
- Не могли верить, - повторил Нолофинвэ, пробуя на вкус - и не будучи в силах представить себе, какого это... родичам. Хотя, он слышал и знал, что, как думали иные, случалось с квенди по ту сторону моря в былые дни. Он помолчал, помрачнев: - Это правда, что они становились врагами?
Отец не мог ошибиться, и значит, было точно.
- Оромэ? На Тёмного? - изумление вновь было неподдельным, но Нолофинвэ вновь посерьёзнел: - Но ты всё же доверился ему. Почему, отец?

- "Ложь"... нечасто услышишь это слово, отец. Мы, бывает, не говорим всего, потому что лишнее слово может задеть другого, например, или потому что была просьба сохранить тайну; но что есть ложь Мелькора? И что значит "искажали"? - он знал о том, что Диссонанс внёс в Арду искажение, но как исказить могли эльфы? Трудно было даже понять, зачем обманывать. И как это - обманывать. Он нахмурился. - Я не понимаю, отец. Как так - желая добра, делать что-то плохое? Так нельзя, не получится, как нельзя построить дом из слабого камня. Или они забывали, что есть "хорошее", и что есть "плохое"?
Но как это можно было забыть? Нолофинвэ твердо знал, что делать нельзя. И знал каждый.
Он помолчал.
- Ты говорил с ними? Как ты понимал и узнавал в других то, о чем говоришь сейчас?
Нолофинвэ хотелось бы это понять - что отличает одного эльфа от другого, и как распознать дурное... или убедиться в нем.
- Ты видел Мелькора до пленения? - изумился Нолофинвэ; сам он Мелькора вообще никогда не видел, лишь Валар.
Ответ отца оказался совершенно простым и Нолофинвэ даже устыдился глупого вопроса. Видимо, отец всё же не ждал обмана и... действительно, доверился, потому что это было единственное возможное.
- Но все же ты открылся владыке Оромэ, и не испугался, - он улыбнулся и снова посерьезнел, следуя  за настроением отца. Тем более, что отец завел разговор сам туда, куда первоначально и хотел Нолофинвэ.
- Я хотел поговорить с тобой об этом. Мелькор ведь не просто вернулся, он освобожден, и прощен теперь всецело... и я слышал, он направляется в Тирион, кто-то из нолдо, говорят, позвал его - ты пустишь Мелькора в город?

Нолофинвэ повернулся и взглянул на озеро: да, трудно было сказать, каково оно цвета - и ошибиться. Оно было всяким, любого, волна поднимается золотом, опадет серебром, а на дне всеми цветами переливаются самоцветы...
- Я понимаю, - ответил он отцу, вновь поворачиваясь к нему, - понимаю. Но это ведь будет правдой - просто каждый видит ее как-то по-своему, и в этом нет... стремления показать вещи не такими, как они есть?
А ложь?
Но, покачав головой и услышав ответ отца, Нолофинвэ не стал продолжать расспросы...Отец прав, все эти дела в прошлом: и не стоит возвращаться к Темным дням, или возвращать отца - памятью, хранящей всю печаль. Тем более, что Нолофинвэ это  и не было нужно. Достаточно он знал и так.
- Так вот что ты хочешь сказать, - просиял, - что мы видим такую же часть целого, видим, что видим, когда владыка Манвэ - и прочие Валар, ведь его судили все Аратар,  видят в целом. А мы... мы не простили.
Нет нужды спрашивать - Нолофинвэ видел это в глазах отца.
- В Тирионе действительно ничего не может случиться дурного, - уверенно сказал Нолофинвэ, просто полагая, что Мелькор, даже будучи он при своих воинах, ничего не сможет.

- Полагая ее правдой, - Нолофинвэ повел плечами. - Странно, отец.  Но заблуждение не вина.
С отцовским мнением о Валар он был согласен,  и оставалось лишь кивнув, отметив, как мягко поправил отец: да, им, рожденным в Амане, не за что.
- Едва ли здесь возможно причинить вред, как рассказывают об Эндорэ, - заметил Нолофинвэ. - Я буду, конечно.
А если захочется поговорить с вала - так владыка Манвэ недалеко, на Таникветиль.

- О возвращении в Эндорэ? - изумился. - Никогда не принимал эти речи всерьез... ты думаешь иначе?