Отрывки из  выпуска 10 "History of Middle Earth"
Переводчик: А.Немирова
1995

От переводчика:
Ниже приводятся выдержки из книги "Morgoth's ring", которая является десятым выпуском серии "History of Middle Earth", издаваемой Кристофером Толкиеном на основе изучения архивов его отца, Дж.Р.Р.Толкиена. Название выпуска дано по одному из текстов Дж.Р.
Р.Толкиена, где он говорит, что для Моргота вся земля - это Кольцо Всевластия. В полном объеме издание представляет интерес в основном для специалистов-литературоведов - из 471 страницы ее объема лишь 236 занимают собственно тексты, но наиболее законченные и интересные для любителей Толкиена фрагменты (примерно половина указанного объема) предлагаются ниже.
[К этому выпуску относятся такие тексты, как "О законах и обычаях эльдар", "Беседа Финрода и Андрет из рода Беора" и "Комментарии автора к "Беседе Финрода и Андрет", "О Мелькоре и Сауроне", "О происхождении орков" "Дополнения к истории Феанора" ]

О законах и обычаях эльдар

Составил Эльфвин Мудрый
Эльдар росли медленнее, чем дети человеческие, но души их созревали быстрее. Они научались и говорить, и ходить, и танцевать на первом году жизни, поскольку воля их быстро развивалась и они легко овладевали своим телом. Тем не менее в раннем детстве между детьми этих двух племен было не так уж много разницы. Наблюдатель мог бы принять играющих эльфийских детей за отпрысков человеческого племени, красивых и счастливых, ибо в юности эльфы могли еще беспечно радоваться окружающему миру, внутренний огонь пока не сжигал их и бремя памяти не тяготило. Тот же наблюдатель, однако, мог удивиться, как малы ростом эти дети сравнительно с их умением говорить и двигаться, поскольку к концу третьего года жизни человеческие дети начинали обгонять эльфийских, спеша скорее повзрослеть, в то время как эльфы медлили расставаться с первой весенней порою жизни. Когда люди достигали уже полного развития, их сверстники-эльфы казались еще детьми не более семи лет. Только к пятидесяти годам эльдар достигали полного роста и того облика, который затем оставался навсегда неизменным, и не менее ста лет требовалось на то, чтобы они достигли полной зрелости.
Эльдар женились обычно в юности, вскоре после того, как им исполнялось 50 лет. Детей у них бывало мало, но они очень их любили. Их семьи, их дома держались любовью и глубоким чувством душевной и телесной близости; дети же требовали совсем немного руководства и воспитания. Редко бывало в семьях больше четырех детей, а с течением веков число их постепенно убывало; но даже в давние времена, когда эльдар были еще немногочисленны и стремились умножить свое племя, только Феанор прославился как отец семерых сыновей, и история не сохранила случаев, чтобы кто-либо его превзошел.
Эльдар женились лишь один раз в жизни и всегда по любви или хотя бы по свободной воле обоих супругов. Судя по сохранившимся хроникам, даже в более поздние эпохи, когда души многих эльфов, живших в Средиземье, были затемнены, крайне редко свершались темные дела из-за нечистой страсти.
За исключением странных судеб или особых случаев, большинство эльфов стремилось вступить в брачный союз. Происходило это следующим образом. Те, кто пожелали стать супругами, обычно избирали друг друга в ранней юности, иногда даже в детстве (в мирные времена так обычно и бывало), но если они не стремились немедленно вступить в брак или не достигли еще соответствующего возраста, суждение оставалось за родителями с обеих сторон. В должное время на общей встрече двух заинтересованных семейств сообщалось о помолвке, и обрученные обменивались серебряными кольцами. Согласно закону эльдар, после помолвки должно было пройти не менее одного года, а чаще срок этот бывал намного дольше. В этот период помолвку можно было разорвать, возвратив кольца при свидетелях, причем кольца расплавляли и никогда более не использовали для других помолвок. Таков был обычай; но право на отмену помолвки редко использовали, поскольку эльфы не бывают легкомысленны в поисках избранника и редко ошибаются: ведь они умеют правильно оценивать души своих соплеменников, и их трудно обмануть, а что касается чисто телесных желаний, то они никогда не порабощают эльфов, ибо души их властвуют над телами, и обычно в своих стремлениях они стойки и неизменны.
Тем не менее, среди эльдар, даже в Амане, желание создать семью не всегда исполнялось. Бывало, что любовь не становилась взаимной; случалось также, что одно и то же лицо оказывалось желанным для нескольких соперников. В Амане это было, в сущности, единственной причиной для горя и печали, что немало смущало Валар. Некоторые из них считали, что это происходит из-за того, что вся Арда была еще при сотворении осквернена, и когда эльдар пробудились к жизни, Тень лежала на них; отсюда, как полагали, только и мог проистекать беспорядок и несчастья.
Другие считали, что причина этих бед лежит в самой любви, в свободе, которой обладает каждая душа, или "fеa", и относили это к одной из тайн природы Детей Эру.
После заключения помолвки сами обрученные должны были назначить время свадьбы, по истечении установленного срока помолвки. Затем устраивали праздник, в котором участвовали оба соединяющихся семейства, где и отмечалось соединение любящих. В конце праздника новобрачные вставали, и мать невесты и отец жениха соединяли руки молодых и благословляли их. Благословение это высказывалось особыми торжественными словами, но никто из смертных не слыхал их; сами же эльдар сообщали только, что мать призывала в свидетели Варду, а отец - Манве. Более того, произносилось имя Эру (чего обычно эльфы избегали). После этого обрученные возвращали друг другу свои серебряные кольца и взамен одевали более тонкие золотые, которые носили на указательном пальце правой руки.
Среди нолдор был также обычай, чтобы мать невесты дарила жениху драгоценное украшение на цепочке или в ожерелье; а отец жениха преподносил сходный подарок невесте. Иногда эти дары подносились и до праздника. (Таким образом, подарок Галадриэли Арагорну, поскольку она заменяла Арвен мать, был отчасти свадебным даром и залогом того, что союз их будет заключен).
Однако эти церемонии не были обязательным ритуалом; они лишь позволяли красиво проявить родительскую любовь и признать союз, который соединял не только обрученных, но и их семейства. Это был акт телесного соединения, завершающий брак, и после него союз супругов становился нерасторжимым.
В счастливые дни и мирные времена считалось некрасивым и обидным для родни уклоняться от свершения обряда, но во все времена считалось законным, если двое соединяли свои жизни, испытывая взаимное влечение друг к другу, без церемоний и без свидетелей (кроме обмена благословениями и призывания святых имен). Союз, заключенный таким образом, также считался нерасторжимым. В старину, в смутные времена бегства, изгнания и скитаний, такие браки были весьма часты.
Что касается зачатия и рождения детей, то известно, что между зачатием и рождением проходил год, и дни всегда совпадали или почти совпадали, и потому возраст отсчитывали от дня зачатия. Чаще всего эти дни приходились на весну. Можно было бы предположить, что эльфы, поскольку они не старятся телом (как думают люди), могут рожать детей в любое время и в любом возрасте. Однако это не так. Ибо эльдары все-таки старятся, хотя и медленно; предел их жизни - это срок существования Арды, а этот срок хотя и велик в понимании людей, но не бесконечен. Кроме того, души и тела эльфов соединены более тесной связью, чем у людей. По мере того, как в душе накапливается опыт долгих лет, со всеми присущими ему изменениями интересов и мыслей, меняются также ощущения и желания их тел. Именно это имеют в виду эльдар, говоря о том, что дух сжигает их; и они утверждают, что еще до того, как истечет срок Арды, все эльфы станут подобны невидимым духам, - невидимым для глаз смертных, если только они не пожелают сами показаться, проникая прямо в сознание людей.
Эльдар говорят также, что при зачатии, а еще более при вынашивании детей расходуют они намного больше сил душевных и телесных, чем люди; оттого-то так мало рождается детей у эльдар, и время, когда производили они на свет потомство, обычно ограничивалось юностью или первыми годами зрелости, и то лишь в благоприятных обстоятельствах. Но в каком бы возрасте ни вступали они в брак, дети их рождались всегда вскоре после свадьбы, ибо при создании потомства желание и способность у эльфов неразделимы. Без сомнения, они сохраняли бы способность к рождению детей в течение многих веков, если бы не удовлетворяли свои желания в юности; но осуществленные желания эльфов скоро угасают, и дух обращается к другим делам. Союз любви дает им великое наслаждение и радость, и "дни детей", как они их называют, остаются в их памяти как самое веселое время; но они наделены многими другими способностями и души, и тела, и им свойственно стремление исполнить все, к чему они способны.
Таким образом, хотя супруги остаются супругами навек, они вовсе не обязаны постоянно жить вместе, потому что, даже если не считать превратностей судьбы, связанных с войнами и прочими бедами, которые приводят к разлуке, муж и жена остаются самостоятельными личностями, имеющими собственные способности и желания. Однако эльфы тяжело переживают, если супругам приходится разлучаться в то время, когда они ждут рождения ребенка или в первые годы жизни их детей. Именно поэтому эльдар старались по возможности зачинать детей лишь в счастливые и мирные времена.
Во всем том, что не связано с рождением детей, neri и nissi (то есть мужчины и женщины) эльфов полностью равноправны - если не считать того, что у женщин потребность в творчестве выражается чаще всего в воспитании детей, а мужчины более склонны к изобретению новых вещей и изменению старых. Однако у эльфов нет таких дел, которыми разрешалось бы заниматься исключительно мужчинам или женщинам. Конечно, имеются некоторые различия между мужчинами и женщинами, как по природным склонностям, так и по установившимся обычаям (различающимся в разные времена и у разных племен эльфов). Например, к искусству врачевания и ко всему, что касается заботы о нуждах тела, чаще бывают способнее именно женщины эльдар; а владеть оружием обычно предпочитают мужчины. Эльдар считали, что убийство, даже если оно совершалось по закону или по необходимости, уменьшает способности к исцелению, и большие возможности женщин в этой области объяснялись частично и тем, что они воздерживались от участия в охоте или войне, а не только их женской природой. В случаях крайней необходимости или отчаяния женщины эльфов отважно сражались, и между мужчинами и женщинами (еще не рожавшими детей) было у эльфов меньше разницы в силе и ловкости, чем это бывает у смертных людей. С другой стороны, многие мужи эльфов были великими целителями и знатоками законов жизни, хотя для сохранения своих способностей они старались воздерживаться от охоты и не брались за оружие без самой крайней необходимости.
Что касается других вопросов, мы можем говорить об обычаях нолдор (о которых в Средиземьи известно больше всего). У них, например, изготовление хлеба было преимущественно женским делом; а готовить лембас, согласно старому закону, могли только женщины. Но вообще изготовление пищи и разных блюд было любимым занятием и развлечением мужчин. Женщины часто оказывались более способны к уходу за полями и садами, к игре на музыкальных инструментах, а также в таких ремеслах, как прядение, ткачество, шитье и украшение тканей; а в области отвлеченных знаний они питали большую склонность к истории эльдар и всех домов нолдор. Все, связанное с родством между семьями и племенами, с генеалогией и происхождением, хранили в своей памяти именно женщины. Мужчины же тяготели к занятиям кузнечным делом, становились златокузнецами, резчиками по дереву и камню. Именно они по большей части сочиняли музыку и изготовляли инструменты, или изобретали новые; они становились поэтами, изучали языки и придумывали новые слова. Многие из них с удовольствием занимались изучением лесной науки, исследовали необитаемые земли и умели дружить со всеми растениями и животными, живущими на свободе. Тем не менее, все это, а также все не упомянутые здесь отрасли труда, искусства и знания, касающегося жизни и законов мироздания, в любое время могли привлечь внимание и стать главным занятием любого из эльдар, будь то мужчина или женщина.

Об именах

ЗДЕСЬ мы поведаем о том, как именовали детей в племени нолдор. Дитя получало имя вскоре после рождения. Право дать ему первое имя принадлежало отцу, и именно он возвещал его собравшимся родственникам с обеих сторон. Это имя называлось "отцовским", и если ребенок впоследствии получал другие имена, оно всегда упоминалось первым. Имя это оставалось всегда неизменным, поскольку выбор его не принадлежал самому ребенку.
Однако каждый из нолдор (в чем, возможно, они отличались от других племен эльдар) имел право назваться также и по-своему. Первый обряд наречения отцовского имени назывался "Essekarmе", а позже проводился обряд "Essecilmе" ("Эссекильме"), или "Выбор имени". Срок его не был жестко определен, однако обряд этот не мог быть проведен раньше, чем ребенок достаточно созреет и овладеет тем, что нолдор называли lamatyavе, то есть способностью наслаждаться звуками и формами слов. Из всех эльдар наиболее способными к словесным искусствам были нолдор, но даже среди них лишь немногие могли вполне осознать свои склонности до семилетнего возраста и тем более добиться полного совершенства во владении унаследованным языком и его строением, чтобы суметь достойно выразить себя. Потому Эссекильме, назначение которого и заключалось в закреплении этого личного умения, не проводился обычно ранее десятого года жизни ребенка.
В старые времена "выбранное имя", или второе имя, обычно специально придумывали заново, и хотя форма его определялась особенностями языка того времени, оно часто не имело никакого уже известного значения. Впоследствии, когда накопилось великое множество уже изобретенных имен, имя выбирали из числа имеющихся. Но и тогда старые имена часто подвергались изменению или дополнению.
Итак, оба упомянутых имени, отцовское и выбранное, считались "истинными" именами, а не прозвищами; но отцовское имя было официальным, а выбранное - домашним, особенно когда его использовали отдельно от первого. Выбранные имена рассматривались нолдор как их личное достояние, как, например, кольца, чаши, ножи или другие предметы, которые они могли одолжить родичам или друзьям, но которые нельзя было взять без разрешения. Если выбранным именем с разрешения носителя его пользовался кто-либо кроме членов семьи (родителей, братьев и сестер), это свидетельствовало об особенной близости и любви. Поэтому считалось обидным и оскорбительным использовать выбранное имя без разрешения.
Однако, поскольку эльдар, хотя и бессмертные в пределах Арды, вовсе не оставались неизменными, по прошествии времени им могло захотеться сменить имя. Каждый мог при желании выбрать себе другое имя. Но прежнее имя оставалось частью "полного именования" любого из нолдор; в течение всей его жизни образовывалась цепочка имен.
Такие смены имени не были частым явлением. Поражающее нас при чтении хроник разнообразие имен эльдар создавалось за счет другого вида имен - "данных" или "добавленных" (Anessi). Среди имен этого типа самыми важными были так называемые "материнские имена". Матери часто нарекали детей именами по своему выбору. Самыми значительными бывали так называемые "имена ясновидения", essi tercenyе, или "имена предвидения", apacenyе. В час рождения или в какой-либо важный момент позже мать могла дать имя ребенку, указывая на преобладающую черту его характера или особенность судьбы. Эти имена считались важными, и если они давались торжественно, при свидетелях, считались "истинными" именами и ставились при именовании сразу после отцовского имени.
Все остальные "данные имена" истинными не считались и могли не признаваться тем лицом, которое ими наделяли. Имена, вернее, прозвища этого типа могли даваться кем угодно, не обязательно членами семьи или родичами, в память о каком-либо поступке или событии, или по какому-либо отличительному признаку внешности или характера. Эти прозвища редко включали в полное именование, но если прозвище становилось общеизвестным или часто употреблялось, их добавляли в конце со словами: "также именуемый ... например, Тельконтар (Арагорн) или Мормегил ("Черный меч", Турин). Имена amilessi tercenyе, то есть материнские имена прозрения, ценились очень высоко, и в действительности часто заменяли, как внутри семьи, так и вне ее, и отцовское имя, и выбранное, хотя те и оставались непременной частью полного именования и ставились на первое место. Такие имена и чаще давались в ранние эпохи истории эльдар, и чаще употреблялись в обществе, поскольку отцовское имя тогда обычно представляло собой измененный вариант имени отца (Финве - Куруфинве) или отчество (Финвион). Отцовское имя, даваемое дочерям, часто также представляло собою вариант имени матери.
Знаменитыми примерами таких имен богаты хроники начальной эпохи. Так Финве, повелитель нолдор, нарек своего первенца поначалу Финвион; когда же стало ясно, какими способностями он наделен, то получил имя Куруфинве. Но имя, которое дала ему мать, Мириэль, в час прозрения при его рождении, было Феанаро, Дух огня; под этим-то именем он и стал повсеместно известен, и именуется так в хрониках. (Говорили также, что он выбрал себе это имя сам, в память о матери, которой никогда не видел.) Эльве, вождь племени телери, стал известен по своему anesse "Серый плащ", что впоследствии, после видоизменения синдарского наречия, звучало как Элу Тингол.

О смерти и разлучении души и тела (FЕА И HRONDO)

CЛЕДУЕТ ПОНИМАТЬ, что все сказанное выше о брачных союзах и о рождении детей у эльдар относится к нормальному, благополучному течению их жизни. Так было бы, если бы мир не был осквернен или обитатели его не испытали воздействия тени, отброшенной на него. Но ничто в Арде не может избежать воздействия Тени и остаться неискаженным, и потому многое случается не так, как следовало бы. В Первоначальную эпоху и до наступления господства людей бывали времена больших несчастий и бед, и они, конечно же, не минули стороной никого из эльдар, как и других живущих на Арде, кроме, быть может, одних Валар. Ибо видимая форма Валар создается ими по собственной воле и относится к их истинной сущности так же, как одежда к телу, а не как тело к душе.
Эльдар, как известно, обладают бессмертием в пределах Арды. Однако дух, fеa, обитающий в теле, даруется им свыше, а телесная форма, hroa, не выбирается ими, а создается из материи Арды, и потому судьба существа, таким образом возникшего, неминуемо должна зависеть от тех бед, которые претерпевает Арда, даже если союз души и тела по природе своей и по предназначению прочен и долговечен. (...) И в то время как дух невозможно разбить или уничтожить никаким воздействием силы, тело может быть и повреждено, и полностью уничтожено. Если же телесная оболочка разрушена или повреждена настолько, что здоровье непоправимо испорчено, раньше или позже тело умирает, то есть душе становится трудно, тяжело оставаться в теле, которое более не способствует жизни и не дает никаких приятных ощущений, и душа покидает тело, которое и возвращается затем в лоно Арды, породившей его. Душа же остается бездомной и становится невидимой для глаз живущих (хотя другие души легко ощущают ее присутствие).
Такое насильственное разлучение души и тела, приводящее к смерти тела и бездомности души, вскоре пришлось испытать бессмертным эльдар, когда они пробудились к жизни на земле, оскверненной и затемненной. В первоначальные дни смерть приходила более легко; ибо тогда тела их почти не отличались от тел смертных и власть духа над телом еще не была столь полной и совершенной.
Тем не менее, власть эта во все времена была крепче, нежели у людей. С самого начала основное различие между людьми и эльфами заключалось в разной природе их душ. Душам эльфов предстояло оставаться на Арде до самого конца ее, и гибель телесной оболочки не изменяла этого предназначения. Поэтому fеаr у эльфов от природы способны были лучше управлять телом, чем у людей, и тем самым эльфы были избавлены от многих бед, например, от болезней, и раны их заживали быстрее, так что они могли выжить, получив рану, которая стала бы роковой для человека.
По мере того, как проходили века, это преобладание духа над телом усиливалось, "сжигая" тела, как уже упоминалось. В результате эльфы "угасают", как люди называют это, ибо тела их становятся не более чем памятью, удерживаемой душою; во многих местах Средиземья так уже случилось, и эльфы стали воистину бессмертными, и ничто не может изменить или уничтожить их. Напротив, чем дальше углубляемся мы в прошлое, тем чаще сталкиваемся с рассказами о гибели эльфов, а в начальные дни, когда души Эльдалиэ были еще молоды и не вполне проснулись, смерть посещала их, по-видимому, не намного реже, чем людей.
Что же происходило в этих случаях с душою, лишенной оболочки? Ответа на этот вопрос поначалу эльфы не знали. Они верили, как утверждают некоторые, что уходят "в пустоту", и кончают свои дни так же, как и другие живые существа, окружающие их, как деревья, которые рубят и сжигают. Другие смутно догадывались, что души уходят в "царство Ночи", под власть "Властелина ночи". Эти мнения, очевидно, возникли под влиянием Тени, осквернившей Арду еще до пробуждения эльфов; и именно для того, чтобы просветлить их разум и душу, а не только для защиты от опасностей Арды, хотели Валар так сильно, чтобы эльфы переселились в страну благословенного света.
В Амане эльфы наконец узнали от Манве, что каждая душа в пределах жизни Арды неуничтожима, и им суждено жить в этом мире до скончания веков его. Потому души, потерявшие телесные оболочки, по-прежнему подчиняются законам времени и пространства. Но в этом состоянии они оказываются открыты для прямого общения с Валар: как только душа отделяется от тела, она воспринимает призыв покинуть места, где протекала ее жизнь и где случилась смерть и отправиться в Чертоги ожидания, в Мандосе, во владениях Валар.
Если они подчинялись этому призыву, то перед ними открывались различные возможности. Срок пребывания в Чертогах Ожидания зависел отчасти от решения Намо Судии, повелителя Мандоса, а отчасти от желания самой души. Счастливейшей считалась участь тех, кто после Ожидания вновь рождался к жизни, чем возмещалось и исправлялось то горе, которое они испытали из-за преждевременной гибели.

О повторном рождении и судьбах находящихся в Мандосе

Эльдар считают, что каждый ребенок при рождении получает новую душу, которая не родственна душам родителей (хотя и близка им по сути и по характеру), и душа эта либо прежде вообще не существовала, либо ожидала нового воплощения после гибели прежнего своего тела.
Новые fеаr, а первоначально вообще все fеаr, по их убеждению, приходят извне, из-за пределов Арды, то есть даруются самим Эру, а потому, как они думают, судьба эльфов вряд ли навек связана с Ардой и не прекратится после конца ее существования. Но такие взгляды сложились у них далеко не сразу и не без разногласий. В начальные дни, когда не накопили еще эльфы достаточного опыта и знаний и не получили наставлений от Валар (или не вполне их поняли), многие из них полагали, что, создавая их племя, Эру определил каждому ребенку быть во всех отношениях сходным с родителями, и что душу ребенка, как и тело, создают родители. Другие же утверждали иначе: "Конечно, ребенок может быть похож на родителей и часто представляет собою как бы смесь качеств их обоих. Но это относится прежде всего к внешности, к телу. Это яснее всего можно видеть в ранней юности, пока влияние тела преобладает - дети в этот период особенно похожи на родителей (Это верно относительно детей всех эльфийских племен). Но в каждом ребенке рано или поздно, слабее или сильнее проявляются такие свойства души, которые невозможно объяснить родством, иногда даже совершенно противоположные, и разница эта, несомненно, проистекает от различия душ, поскольку у ребенка душа новая, не родственная родителям его. Это становится особенно заметно с течением времени, когда душа набирается сил и овладевает телом." (...)
Тем не менее, и первое мнение было не вполне ошибочным. Ибо все эльдар осознают, что при вынашивании, рождении и воспитании детей к ним переходит значительная часть сил, телесных и душевных, от родителей. Поэтому они считают, что душа, даже если не создается родителями, все же питается от их душ, еще до рождения ребенка - непосредственно от души матери и более опосредовано - от души отца, ибо души супругов соединены неразрывно и поддерживают друг друга.
Именно по этой причине родители старались не разлучаться в течение того года, когда дитя готовилось явиться на свет, а также первого года его жизни; если разлука оказывалась неизбежной, это воспринималось как большое несчастье и ущерб для ребенка, который тем самым лишался части необходимого ему внимания. Ибо, по их мнению, хотя супружеский союз нерасторжим на любом расстоянии, наиболее полное общение душ возможно лишь тогда, когда телесные их оболочки обитают рядом в пространстве.
Единственным способом, которым бездомная душа могла вновь обрести воплощение, было новое рождение на свет. Вновь родившаяся душа становилась снова ребенком, для которого мир был в новинку и который мог наслаждаться познанием его. Но мало-помалу, обретая знания об окружающем мире, такой ребенок начинал вспоминать свое прошлое существование, и к тому времени, когда тело его достигало полной зрелости, он уже знал и помнил все, что вмещала его душа при первом рождении. Таким образом, жизнь вторично рожденного напоминала год, имеющий две весны и два лета, ибо дважды переживал он замечательную пору детства и дважды мог наслаждаться свежестью чувств и мыслей.

* Кроме редких и странных случаев, когда тело умершего оставалось цело и пригодно для жизни. В Средиземье это случалось крайне редко, ибо насильственная смерть всегда сопровождалась тяжкими увечьями и ранами, а если кто-либо из эльфов, утомленный тяготами жизни, решал умереть добровольно, души их обычно не желали вторичного воплощения, да и не могли бы это сделать, поскольку тела, покинутые душами, быстро разлагались. Только в Амане,
где не было тления, возможно было вторичное воплощение  в прежнем
теле, как о том рассказывается в истории Мириэль.
Эльдар не припомнят случаев, когда бы одна и та же душа возрождалась более чем дважды. Почему это так, они точно не знают. Возможно, в этом заключается некое желание Эру; дважды рожденные обычно обладают намного большей властью души над телом, более терпеливо переносят горести жизни, но несомненно, что те, которые дважды пережили смерть, более не желают возвращаться.
Примечание переводчика:
По мере того, как Толкиен разрабатывал различные философские вопросы, связанные с существованием эльфов, он пришел к выводу, что подобная схема вторичного воплощения создает много неувязок и затруднений. Поэтому впоследствии он создал другой вариант решения данной проблемы, которая, в частности, отразилась в отрывке, озаглавленном "Беседа Манве и Эру", выдержку из которой мы приводим ниже, после окончания основного текста.

Однако возрождение не является уделом всех душ, лишенных тела. Тень, павшая на Арду, была источником ущерба не только для тела, но и для души. И те из эльфов, чьи души были затемнены, совершали несвойственные эльфам поступки, становились способны на ненависть и злобу. Не все эльфы умирали безвинно. Более того, многие души, потеряв надежду на лучшее, покидали свои тела, даже если они вовсе не были повреждены или их еще можно было исцелить. Из этих мало кто хотел вновь воплотиться; одни долго пребывали в Чертогах Ожидания, другие вовсе никогда не возвращались. А тех, кто виновен был в злых деяниях, Намо часто оставлял в ожидании на долгий срок, а иногда и навеки запрещал возрождение. Ибо время Ожидания служило для того, чтобы души могли очиститься, получить наставления, укрепиться или утешиться, если они этого желали. Впрочем, душам, лишенным тел, свойственно особое упорство, и они долго сохраняют и память о прежней жизни, и прежние желания, особенно недобрые.
Те, кто исцелился, мог возродиться, если пожелает; никого не отсылали в мир живых против воли. Те, кто не пожелал вернуться, могли наблюдать за жизнью Арды издалека, не имея возможности вмешаться или помочь. Ибо таково было постановление Мандоса, что лишь в телесном облике могут души действовать на Арде или общаться с душами живых, даже с теми, кто когда-то был им дорог.
Что касается судьбы эльфов других племен, особенно Темных эльфов, которые отказались переселиться в Аман, то о них эльдарам известно мало. Вторично рожденные рассказывали, что в Мандосе обитает множество эльфов, в том числе и тех, кто не уходил из Средиземья, но они мало общаются с эльфами других племен, впрочем, как и вообще бестелесные души между собою. Ибо душа, лишенная тела, одинока по природе своей, и может общаться лишь с душами тех, с кем сильнее всего была связана при жизни.
Душа одинока, но сохраняет свою волю, и ее нельзя заставить явиться в Мандос, можно лишь призвать. Призыв этот проистекает от того, кто судит справедливо и обладает великой властью; однако ему можно и не подчиниться. В первые годы существования эльфов души их, как утверждают эльдар, отказывались отправляться в Валинор особенно часто. Но когда Моргот и слуга его Саурон распространили свою власть над Ардой, отказы стали более редкими. Даже бестелесной душе в те времена хотелось найти надежное убежище, хотя некоторые и соглашались признать власть Тьмы и переходили к ней на службу. Даже среди эльдар находились души, не желавшие подчиняться призыву Валар, и потому способные легче других поддаться зову Моргота.
Однако в последующие века все большее число эльфов, будь то Эльдалиэ или других племен, медлили покидать Средиземье и оставались бродить по свету в виде бестелесных духов, не желая покидать землю, но и неспособные жить на ней, навещая тайные и укромные уголки, которые лишь они одни знали при жизни. Не все из них исполнены добра, многие затемнены - в сущности, сам по себе отказ явиться в Валинор является признаком недобрым.
Поэтому следует считать глупостью и опасной игрой, если живые стремятся вступить в общение с лишенными тел (к тому же это запрещено законом Валар, носителей высшей справедливости на Арде), хотя бестелесные могут сами желать этого, особенно самые недостойные из них. Ибо бестелесные, блуждающие по свету, отказавшись вступить в жизнь, в лучшем случае полны сожалений и жалости к самим себе. Иных одолевает горечь, печаль, зависть. А есть и такие, кто порабощен Властелином Тьмы и исполняют его повеления до сих пор, хотя он уже изгнан с земли. Они не говорят правду, не дают мудрых советов. Призывать их - безумие. Пытаться подчинить их и заставить служить собственным целям - преступление. Подобные стремления идут от Моргота; и маги, вызывающие духи умерших, служат Саурону, его приспешнику.
Некоторые мудрецы утверждают, что Бестелесные стремятся добыть себе тела, хотя получить их дозволенным путем не желают, поскольку хотят избежать суда Мандоса. Самые злые из них, если сумеют, обретают себе тела без спросу. Поэтому опасность общения с ними заключается не только в том, что они затмевают рассудок безумными фантазиями или ложью, но также и в том, что они могут попытаться изгнать душу из живого тела, и даже если им это не удастся, тело может быть искалечено в момент борьбы за душу. Если же Бестелесному удается упросить владельца тела дать ему приют в своей душе, то они стремятся поработить ее и использовать и тело, и разум для своих собственных целей. Говорят, что Саурон делал подобные вещи и учил своих последователей тому же.
Таким образом, можно утверждать, что те, кто в более поздние времена предостерегал людей от общения с эльфами, были не совсем неправы. Ибо как может смертный определить, с добрым или злым духом имеет он дело? Есть Бестелесные - эти заведомо не подчиняются Опекунам Арды, но могут оказаться подчиненными Тени; но есть просто Медлящие, чьи телесные оболочки уже невидимы для смертных или видны лишь смутно и изредка. Однако различить их все же можно. Зло и добро для эльфов - те же, что для людей. Поэтому те, кто дают дурные советы или восстают против законов мира (и даже против их творца), несут зло, и их следует избегать, независимо от того, имеют они телесную оболочку или нет. Тем более что Медлящие, в сущности, не бестелесны, хотя на первый взгляд это и кажется. Они не желают получить новое тело и не ищут его, не стремятся подчинить душу и тело живущих. Они вообще не стремятся к общению с людьми, во всяком случае, случается это редко, когда они хотят оберечь их либо улавливают в их душах любовь к вещам прекрасным и старинным. Такому человеку они могут явиться, и он сможет созерцать красоту их видимых образов. Подобные явления вызывают восхищение, но не страх. А Бестелесным нечего показать живущим, не имеют они оболочки вообще, и даже если бы им удавалось (как утверждают некоторые) создавать себе обманом видимость прекрасных эльфийских тел, они все равно будут искажены злом их намерений. Ибо сердца людей обычно радуются при виде подлинных обликов Перворожденных, своих предшественников и учителей; и радость эту никакое злое существо не в состоянии вызвать. Так говорит Эльфвин.