Загрохотали шаги, захлопали двери, взвились, мешая друг другу, десятки звуков, заставив вскочить прежде, чем стало доподлинно известно, что произошло. Несомненно, что-то срочное, иначе не было бы такого шума.

— Хеллинэн!   — голос Тьелкормо, и какой...

Целительница взвилась с места,  бросаясь на зов. Распахнула двери навстречу вошедшим.

— Я здесь, —  звонко отозвалась она.

Хеллинэн была готова ко всему, — так ей казалось, пока взгляд её не соскользнул по лицу Туркафинвэ вниз, пока она не увидела на его руках тело, завернутое в плащ. Этого не могло быть, но чутье целителя было быстрее рассудка: она поняла, кого видит перед собой, сразу и окончательно. Не сдержалась, ахнула во весь голос:

— Майтимо! — но взяла себя в руки в тот же миг. Шагнула к другой двери, распахнула её: — Сюда.

За дверями виден был небольшой светлый чертог, — невысокое ложе, застеленное чистым полотном, легкие открытые шкафчики, полные инструментов и лекарств, только и ждущих, чтобы их пустили в ход. Ещё неясно, что из этого будет нужно, но,  каково бы ни было состояние раненого, его не отдадут Намо без боя.

— Сюда, — повторила Хеллинэн, указывая на ложе.

Рукава её простого серого платья едва достигали середины предплечий, но сейчас целительница подвернула их ещё выше и принялась растирать пальцы, готовя руки к работе.

Кроваво-чёрный туман везде. Перед глазами, вокруг, кажется, даже внутри. Майтимо пытался дышать, открыть глаза, вырваться из него - не выходило. Ничего не было, только тёмно-баровое марево и короткие вспышки боли, а там, за туманом, была пустота, бездонная и холодная.
Пустота звала, тянула к себе, властно и требовательно. Откуда-то он знал, что в ней уже нет ни боли, ни страха, ни отчаяния.
Он не слышал голосов вокруг, не видел лиц - сознание не возвращалось. Только иногда коротко и хрипло стонал, неровно, рвано, едва заметно дыша.
Наспех наложенная повязка на том, что осталось от правой руки набухла от крови. Она смотрелась странно-ярким, неестественным пятном по сравнению с бледной, почти серой кожей, которую, казалось, вот-вот прорвут кости. Спутанные, грязные, неровно обрезанные волосы закрывали лицо, его заострившиеся черты, и, наверное, это было к лучшему: узнать старшего сына Феанаро сейчас было непросто.
Новая волна боли заставила  Майтимо судорожно вдохнуть.
Багрово-чёрное качнулось перед глазами.
Пустота отступила поначалу, а потом снова потянулась к нему своими щупальцами.

Увиденное поразило её, хотя и было совершенно очевидно: тот, кого не чаяли уже застать живым, вряд ли мог выглядеть лучше. Тело его было истощено и изранено, и ей ни разу не приходилось видеть подобного прежде, — казалось, не осталось ничего, кроме костей, сдерживаемых вместе лишь грязной, пугающе истонченной кожей. Она взглянула на Туркафинвэ, собираясь с мыслями, и понадеялась, что лицо её не выражает ни растерянности, ни страха. Она не боялась, она даже знала, что делать, хотя видела такое в первый и, хотелось верить, последний раз.

— Что сейчас? Воды?

— Воды, — кивнула Хеллинэн. — Не слишком горячей, — я не могу обещать, что ему не будет больно. Чистое полотно, а я...

Она обернулась, но лишь на миг, — чтобы взглянуть на вошедшего.

— Майтимо, — получилось коротко и немного резко,  — жив и здесь. Кровь я сейчас остановлю...

Эльдиэ подхватила из ближайшего шкафчика небольшой сверток, раскрыла — внутри оказались узкие полоски кожи, свернутые бинты и небольшой кожаный футляр с инструментами, — и осторожно коснулась искалеченного запястья, глядя уже не только глазами роа.

— Что у нас тут...

Щупальца были совсем рядом - вот-вот коснутся, оплетут и утащат в пустоту. Где-то на самом краю сознания Майтимо понимал, что туда нельзя, что оттуда нет возврата.
Но там было тихо, прохладно и спокойно... Просто сдаться, позволить себе это - и всё закончится.
Резкая, острая боль - и он на мгновение почти очнулся. Сквозь затуманенное сознание послышались голоса, кажется, их было много. Мужские, женские, смутно знакомые. Такое уже было, когда он проваливался в полусон-полубред. Он знал, что это неправда, что никого рядом нет и никогда не будет, и выныривать из него, разрывая иллюзию не-одиночества, было мучительно.
Кто-то- или что-то? - коснулся руки, и Майтимо дёрнулся, пытаясь оттолкнуть - движение вышло едва заметным, слабым. И даже такое, оно отняло все силы.
- Убирайся.. - прошептал беззвучно, едва шевельнув потрескавшимися губами.
И снова навалилась темнота.

Отредактировано Майтимо (2019-09-03 20:41:50)

Отраженная боль отдалась во всем теле, но дева устояла на ногах, — лишь глухо, со стороном выдохнула сквозь зубы, на мгновение навалившись на край стола.

— Убирайся...— для неё это прозвучало неожиданно громко.

— Н-никуда я не уберусь... — прошептала Хеллинэн. Воззвала наугад, не надеясь и не пытаясь миновать аванирэ: мы здесь, мы не причиним вреда, мы любим тебя, живи, очнись, эта тьма...

Она увидела достаточно, и увиденное было страшно, — не обилием ран, но неизвестностью. Рука... руку было не вернуть. Она остановит кровь, сейчас, прямо сейчас, -- запрет обрывки жил, потом,  когда жизнь его будет вне опасности, сумеет и другое, но это будет потом. Отсеченная рука казалась почти пустяком по сравнению с тем, что она увидела после.

— Да... откуда он? — повторила она. — Мне совсем не нравится этот пепел...

Хеллинэн наконец открыла глаза. Макалаурэ стоял на коленях в изголовье, и лицо у него было совершенно белое. Накатило знакомое, как тогда, в Лебединой Гавани: то ли утешать, то ли просить утешения самой... и, как тогда, лекарское чутье оказалось быстрее любых порывов фэа.

— Кано, — сказала она, положив руку ему на плечо и уже не думая о том, что пальцы её обагрены . — Кано, этот удушливый воздух, с пеплом и пылью... это же окрестности Тангородрим!

Она осеклась, но ненадолго. Рука — это плохо, очень плохо, но если не вывести из легких эту черноту, нечего и думать о том, каково будет Майтимо жить искалеченным. Потому что жить он не будет...

— Тьелкормо, — она взяла чистой ткани, окунула в принесенную воду. — Спасибо...

Прежде всего  требовалось омыть саму рану, потом — слегка ослабить жгут, иначе все по ту его сторону можно будет резать потом почти ровно по нему. Запеть, зашить... самое сложное ждало впереди, и Хеллинэн не собиралась откладывать встречу,

Он оторвал взгляд от Майтимо и посмотрел на обоих. - Орел? Постой, Турко, какой орел? Будет? Финдекано ранен? - иначе зачем им тащиться в лагерь вообще? - Стой... - он перехватил его руку, удерживая и сам ища поддержки, потому что бредил брат тоже страшно. - Обойдешься. Никуда мы тебя не отпустим, Нельо. - Майтимо, хоть тот и не слышал.
Он тоже не замечал крови, только лицо Хеллинэн, решительное и растерянное одновременно:
- Да. Там много пепла, - а ведь это поле боя было за ней... и он помог единственным, чем пришло, - - Давай. Что нам делать, Хелли? - спросил твердо.

Кто-то был рядом. Совсем близко. И уходить не собирался. Майтимо чувствовал это, даже не приходя в сознание. Видимо, какая-то часть его все же не провалилась в беспамятство, балансируя на его краю.
А может быть, всё это ему мерещилось? В темноте, которая окружала его, временами вспыхивали видения,- беспорядочная  круговерть причудливо и жутковато перепутанных рваных обрывков воспоминаний.
Снова резкая боль. Он, задыхаясь, вынырнул на поверхность.
Ничего не видно, перед глазами плывёт и качается.
Чьё-то лицо. Не разобрать черт, просто колышущееся бледное пятно.
Голоса.
" Обойдешься. Никуда мы тебя не отпустим"
Обращения, имени уже не услышал, отчаяние и ярость затопили разум раньше.
Майтимо рванулся от нависающего над ним силуэта, стиснув зубы, вкладываясь в непосильно тяжёлое сейчас движение.

ПОСТ ОТ ИМЕНИ КАНАФИНВЭ

- Не оставлю, - кивнул.
Трогать Нельо было страшно, но ткань он взял.
Да, конечно, Финьо мог быть ранен, надышаться... Кано намочил ткань и взялся за дело.
- Тихо, Нельо...

Пустота дышала где-то совсем рядом, колыхалась, тянула щупальца.
Звала.
Тихо, но настойчиво.
А там, за маревом тумана, снаружи, были голоса и боль, страх и отчаяние.
Майтимо рванулся снова, а потом затих, теряя последние силы.
Боль вспыхнула, а потом стихла, притупилась.
Подойти к краю, шагнуть в пустоту... это так просто.
И так сложно.
Потому что где-то на самом краю сознания что-то держало, не давало сделать этот последний шаг.

Головокружение накатило черной муторной волной, накрыло, разом лишая сил. Эльдиэ вцепилась в край стола, чувствуя, что сейчас упадет. Потом перестала чувствовать и это.

Тьма, изначальная, глубокая, лишающая сознания и сил. Тьма, которую она помнила и знала, как собственное отражение, как белую прядь в своих волосах, оставшуюся с прошлой их встречи. Худший из её кошмаров предстал перед нею, так близко и явственно, словно не было ничего, кроме темного зала, и крови Финвэ на её руках, и этого смеха. Не было никогда.

Упасть, приникнув к ледяному полу, задыхаясь от ужаса, моля лишь о милосердном беспамятстве и ещё более милосердной смерти...

Нет. Нет!

— Он здесь...

Стоявшие рядом увидели только,  как побелело до мертвенной серости лицо целительницы, как резко сжались её пальцы и ломко, внезапно подогнулись колени. Она успела ещё опереться о край ложа, открыла глаза. Она не видела почти ничего, но блеклым, неживым отблеском вспыхнула рыжина волос Майтимо, белая ткань бинтов и алая кровь.

— Держите... — не своим голосом простонала Хеллинэн, и вдруг вскрикнула  — громко, страшно, глядя словно  сквозь раненого: — Уходи! Прочь отсюда!  Никто здесь тебя не боится!

Голос её звенел от запредельного ужаса, но все-таки звучал.

Кано откуда-то окатило водой, едва не сбив песню. Турко!
Он крепче сжал руку Хеллинэн, кивнул ей: услышал.
То золото и серебро, их смешение он никогда не видел оружием, но залил кромку клинка, заостряя.
И,когда тьма оформилась под напором Турко, ударил в нее.
А потом свет разлился, заполнив тут все, почти зримый и осязаемый: Кано подхватил вторым голосом чары Хеллинэн.

Отредактировано Макалаурэ (2019-09-19 21:27:14)

Не получается.
Нет сил.
Невозможно...
"Не могу больше..."
Перед глазами смутно - подножие скалы, маленькая фигурка внизу.
Финьо!
"Не могу больше... убей... "
Что это? Было, не было? Почему сейчас?
Песня. Тихая сначала. Потом громче. Не понять, кто поёт, не разобрать слов, но он помнит их, как и простую, незатейливую мелодию - помнит и пытается подхватить. Голос похож на хриплое карканье, сорванный, слабый...
Песня. Та же или другая?
Нет сил...
Но почему-то стало светлей, а щупальца впились ещё яростней, ещё упрямей.
Как будто - испугались? Как будто их обладатель чувствовал, что опасность и торопился скорей утянуть жертву за собой.
Майтимо всё же рванулся снова - к теплу и свету, который всё ещё был где-то очень далеко.